Нельзя было назвать Давида психически уравновешенным человеком. И дело было не в том, что он действительно страдал какими-либо заболеваниями (хотя, этого отрицать мы тоже не можем), но в том, что он отличался необычным складом ума, подобно обычному детскому, но чудом не утерянному в социализации отрочества и заботах непростой юности. К счастью для Давида, он мастерски умел скрывать свою особенность - его мозг, противоречащий естеству общественной мысли, не заставлял несчастного носить нелепые костюмы, делать татуировки или пирсинг, причесываться в диссонанс текущей моде или надевать белые носки под черные туфли. К тому же, молодой человек был не слишком болтлив, не слишком беден или богат, неприлично высок или вызывающе худ, а потому вызывал терпимое количество внимания окружающих.