Зина.
можно сколько угодно обманывать себя.
Внушать, что сейчас-то у меня все есть, но это неправда. Все было. Был этот чертов 2011 й, когда было все. Было место, не где жить, а в чем жить. Была еще в словах и действиях хоть какая-то правда.
Сейчас моя жизнь похожа на захламленную квартиру. В которой есть все, кроме меня. Потому что я не могу втиснуться среди всего этого хлама!
Хлам! повсюду! чей он?
Это даже не возраст, даже не старость. Это слабость, тупость, слепота.
Я тяну свои ручонки сквозь щель в двери, я запускаю в щель мелких домашних животных и не могу дотянуться до них. Пока они там испуганные. Лазают и скребутся.
Мое сердце бьется эхом о мои слова. И лишь тогда я знаю, что это не напускное. Это не полиэтиленовый пакет с надписью "СЧАСТЬЕ", надетый мне ловко на голову. Пошли они к черту со своими непроницаемыми непромокаемыми пакетами! Пусть моя тоска разольется соленым морем, промочит каждый кусочек моей вселенной. Пока я буду захлебываться этим морем, буду знать, что жива.
Внушать, что сейчас-то у меня все есть, но это неправда. Все было. Был этот чертов 2011 й, когда было все. Было место, не где жить, а в чем жить. Была еще в словах и действиях хоть какая-то правда.
Сейчас моя жизнь похожа на захламленную квартиру. В которой есть все, кроме меня. Потому что я не могу втиснуться среди всего этого хлама!
Хлам! повсюду! чей он?
Это даже не возраст, даже не старость. Это слабость, тупость, слепота.
Я тяну свои ручонки сквозь щель в двери, я запускаю в щель мелких домашних животных и не могу дотянуться до них. Пока они там испуганные. Лазают и скребутся.
Мое сердце бьется эхом о мои слова. И лишь тогда я знаю, что это не напускное. Это не полиэтиленовый пакет с надписью "СЧАСТЬЕ", надетый мне ловко на голову. Пошли они к черту со своими непроницаемыми непромокаемыми пакетами! Пусть моя тоска разольется соленым морем, промочит каждый кусочек моей вселенной. Пока я буду захлебываться этим морем, буду знать, что жива.